раскопки
ПЕТР ЕГОРОВИЧ СОРОКИН —
кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института истории материальной культуры РАН, руководитель Санкт-Петербургской археологической экспедиции.
кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института истории материальной культуры РАН, руководитель Санкт-Петербургской археологической экспедиции.
Древнейшие находки на мысу были связаны с первоначальным освоением Восточной Прибалтики древними людьми в эпоху неолита – раннего металла в V–II тыс. до н. э. Изученные здесь промысловые рыболовные и охотничьи стоянки располагались на побережье лагуны Литоринового моря, отделенной от него Лиговской косой. Среди остатков свайных конструкций найдены многочисленные фрагменты обработанной древесины, включая рыболовные ловушки в виде секций заградительных конструкций, связанных растительными веревками из колов и реек высотой до 4 м.
Были обнаружены остатки рыболовных снастей с каменными грузилами и поплавками из коры, детали удочек, многочисленные фрагменты орнаментированных керамических сосудов, разнообразный каменный инвентарь: наконечники, тесла, ножи, другие орудия, а также янтарные украшения . В неолитический период, в условиях более мягкого климата, здесь произрастали хвойные леса с преобладанием ели и некоторой примесью широколиственных пород: липы, вяза, дуба, граба, клена, а также лещины и ольхи5.
Каменное сырье, типы каменных орудий, рыболовных ловушек, а также янтарные украшения свидетельствуют о связях обитателей охтинских стоянок с древним населением Северо-Запада Восточной Европы и Восточной Прибалтики. Сходные по типу промысловые поселения первобытной эпохи на берегах морских лагун, у устьев рек, впадавших в Литориновое море, изучены, кроме Охтинского мыса, в районе Сестрорецкого разлива, в Лужско-Нарвском междуречье.
Известны подобные скопления стоянок у побережья и в соседних странах Балтики: Литве (Швянтойе), Латвии (Сарнате), Финляндии (на р. Ийоки). Прибрежный лов с использованием заградительных ловушек известен также в Юго-Западной Балтике (Германия, Дания). Промысловые зоны древних людей, располагавшиеся у лагун и устьев рек, на морском побережье, характеризуют некую культурнохозяйственную общность в освоении морских ресурсов Балтики.
Находясь на стратегическом месте у входа в Неву (в 12 км от ее устья), Охтинский мыс становится удобным местом для устройства оборонительных сооружений.
Были обнаружены остатки рыболовных снастей с каменными грузилами и поплавками из коры, детали удочек, многочисленные фрагменты орнаментированных керамических сосудов, разнообразный каменный инвентарь: наконечники, тесла, ножи, другие орудия, а также янтарные украшения . В неолитический период, в условиях более мягкого климата, здесь произрастали хвойные леса с преобладанием ели и некоторой примесью широколиственных пород: липы, вяза, дуба, граба, клена, а также лещины и ольхи5.
Каменное сырье, типы каменных орудий, рыболовных ловушек, а также янтарные украшения свидетельствуют о связях обитателей охтинских стоянок с древним населением Северо-Запада Восточной Европы и Восточной Прибалтики. Сходные по типу промысловые поселения первобытной эпохи на берегах морских лагун, у устьев рек, впадавших в Литориновое море, изучены, кроме Охтинского мыса, в районе Сестрорецкого разлива, в Лужско-Нарвском междуречье.
Известны подобные скопления стоянок у побережья и в соседних странах Балтики: Литве (Швянтойе), Латвии (Сарнате), Финляндии (на р. Ийоки). Прибрежный лов с использованием заградительных ловушек известен также в Юго-Западной Балтике (Германия, Дания). Промысловые зоны древних людей, располагавшиеся у лагун и устьев рек, на морском побережье, характеризуют некую культурнохозяйственную общность в освоении морских ресурсов Балтики.
Находясь на стратегическом месте у входа в Неву (в 12 км от ее устья), Охтинский мыс становится удобным местом для устройства оборонительных сооружений.
Колонизация Приневья русским населением в XIV–XVI веках подтверждается на мысу керамическими и монетными находками, связанными с сельцом на Усть-Охте и русским торговым поселением Невское устье. Крепость Ниеншанц (русское название Канцы), основанная шведами в 1611 году на его месте и напоминавшая полевые укрепления, в 1656 году была разрушена русскими войсками. Вскоре после этого она была вновь отстроена по новому проекту (пять бастионнов в форме звезды), который восходит к проектам итальянских крепостей XVI века. Она строилась по старой голландской системе и уникальна по своему устройству для Восточной Балтики. Строительство ее значительно изменило конфигурацию и ландшафт мыса, и в настоящее время ее укрепления сохраняются в высоту до 4 м.
Ниеншанц, занимавший удобное географическое положение, контролировал выход из Невы в залив, а также переправу на магистральной дороге из Ингерманландии в Карелию. Крепость стала ядром города Ниена с населением 2 тыс. человек, основанного королем Густавом II Адольфом для ведения торговли с Россией.
В 1703 году, в начале Северной войны, Ниеншанц после недельной осады был взят войсками Петра Великого, что ознаменовало возвращение Россией выхода в Балтику. Переименованный в Шлотбург он стал резиденцией царя и лагерем русских войск до завершения строительства Петербургской крепости. В 1717 году по распоряжению царя внутри старой крепости разместили питомник культурных растений, получивший название Канецкий огород, где выращивали деревья и кустарники для городских садов, а также овощи, фрукты и ягоды.
Призыв к сохранению Ниеншанца, как главного «антиквитета» Петербурга – памятника победам Петра Великого, содержится в знаменитом «Описании Санкт-Петербурга» 1751 года А.И. Богданова – библиотекаря Императорской Академии наук6. Составленный в те же годы под руководством академии план города подтверждал хорошую сохранность этой крепости, по-прежнему возвышавшейся на мысу. Описание штурма Ниеншанца вошло во все издания о петровских победах в Северной войне того времени, включая знаменитую «Книгу Марсову или воинских дел» с гравированной картой штурма крепости.
Крепостные сооружения Ниеншанца, судя по планам Петербурга, сохранялись на мысу до начала XIX века, и их разрушение связано со строительством здесь в XIX веке Охтинской верфи. При этом оборонительный ров с южной стороны крепости продолжали использовать, оборудовав в нем ковш – гавань для малых судов, связанную с Невой.
Обнаруженные здесь остатки крепостей являются недвижимыми археологическими объектами (рис. 3). Древнейшее укрепление мыса – земляное городище, сооруженное здесь около XIII века, занимало его северную оконечность, отделенную с юга естественной ложбиной, рвом и валом. Располагаясь на главном водном пути из Северной Европы на Русь, укрепление, где не было постоянных жителей, вероятно, служило сторожевым пунктом, охранявшим рубежи Новгородской земли. К настоящему времени это единственный известный на побережье Невы памятник того времени. Зоны ижорского расселения зафиксированы за пределами долины реки, что связано с постоянной военной опасностью, исходившей с Балтики.
Основание шведской крепости Ландскроны на этом же месте связано с эпохой крестовых походов на Балтике, когда немецкие рыцарские ордена и Датское королевство завоевывают Восточную Прибалтику, а Швеция – Финляндию. В 1293 году, во время Третьего крестового похода, правитель Швеции Тергильс Кнутссон основывает Выборг в Карелии, а в 1300 году в Ижорской земле – Ландскрону. Летопись сообщала, что в ее строительстве участвовали мастера из Рима, посланные папой Римским, и крепость была утверждена «твердостью несказанной». С ее помощью шведы планировали подчинить Ижорскую землю и отрезать Русь от Балтики, взяв под свой контроль восточную торговлю с Европой.
Но следующей весной, в 1301 году, великий князь Владимирский Андрей Городецкий взял Ландскрону штурмом и разрушил ее. Как показали раскопки, это была большая и мощная крепость. В центре площадки возвышался искусственный холм, по периметру которого были воздвигнуты укрепления с восемью башнями. По своим размерам и устройству Ландскрона выделялась на фоне других крепостей крестоносцев того времени в Финляндии и в Восточной Прибалтике. Она занимала площадь около 5 га, была окружена тремя оборонительными линиями и, видимо, планировалась завоевателями, как важный военный и торговый центр на Востоке Балтики.
Несмотря на то, что крепость была разрушена сразу после штурма, на мысу сохранились насыпная площадка, окруженная тремя оборонительными рвами, показывающими планиграфию ее укреплений . Сохранилось также основание башни с колодцем, которое упоминается в шведской хронике Эрика как последний оплот осажденных. События, связанные с Ландскроной, не менее важная часть нашей истории, чем Невская битва, но в отличие от устья Ижоры, где имеются лишь отдельные элементы исторического ландшафта, здесь сохраняется основание уникального фортификационного сооружения.
Древнейшие находки на мысу были связаны с первоначальным освоением Восточной Прибалтики древними людьми в эпоху неолита – раннего металла в V–II тыс. до н. э. Изученные здесь промысловые рыболовные и охотничьи стоянки располагались на побережье лагуны Литоринового моря, отделенной от него Лиговской косой. Среди остатков свайных конструкций найдены многочисленные фрагменты обработанной древесины, включая рыболовные ловушки в виде секций заградительных конструкций, связанных растительными веревками из колов и реек высотой до 4 м.
Были обнаружены остатки рыболовных снастей с каменными грузилами и поплавками из коры, детали удочек, многочисленные фрагменты орнаментированных керамических сосудов, разнообразный каменный инвентарь: наконечники, тесла, ножи, другие орудия, а также янтарные украшения . В неолитический период, в условиях более мягкого климата, здесь произрастали хвойные леса с преобладанием ели и некоторой примесью широколиственных пород: липы, вяза, дуба, граба, клена, а также лещины и ольхи5.
Каменное сырье, типы каменных орудий, рыболовных ловушек, а также янтарные украшения свидетельствуют о связях обитателей охтинских стоянок с древним населением Северо-Запада Восточной Европы и Восточной Прибалтики. Сходные по типу промысловые поселения первобытной эпохи на берегах морских лагун, у устьев рек, впадавших в Литориновое море, изучены, кроме Охтинского мыса, в районе Сестрорецкого разлива, в Лужско-Нарвском междуречье.
Известны подобные скопления стоянок у побережья и в соседних странах Балтики: Литве (Швянтойе), Латвии (Сарнате), Финляндии (на р. Ийоки). Прибрежный лов с использованием заградительных ловушек известен также в Юго-Западной Балтике (Германия, Дания). Промысловые зоны древних людей, располагавшиеся у лагун и устьев рек, на морском побережье, характеризуют некую культурнохозяйственную общность в освоении морских ресурсов Балтики.
Находясь на стратегическом месте у входа в Неву (в 12 км от ее устья), Охтинский мыс становится удобным местом для устройства оборонительных сооружений.
Обнаруженные здесь остатки крепостей являются недвижимыми археологическими объектами (рис. 3). Древнейшее укрепление мыса – земляное городище, сооруженное здесь около XIII века, занимало его северную оконечность, отделенную с юга естественной ложбиной, рвом и валом. Располагаясь на главном водном пути из Северной Европы на Русь, укрепление, где не было постоянных жителей, вероятно, служило сторожевым пунктом, охранявшим рубежи Новгородской земли. К настоящему времени это единственный известный на побережье Невы памятник того времени. Зоны ижорского расселения зафиксированы за пределами долины реки, что связано с постоянной военной опасностью, исходившей с Балтики.
Основание шведской крепости Ландскроны на этом же месте связано с эпохой крестовых походов на Балтике, когда немецкие рыцарские ордена и Датское королевство завоевывают Восточную Прибалтику, а Швеция – Финляндию. В 1293 году, во время Третьего крестового похода, правитель Швеции Тергильс Кнутссон основывает Выборг в Карелии, а в 1300 году в Ижорской земле – Ландскрону. Летопись сообщала, что в ее строительстве участвовали мастера из Рима, посланные папой Римским, и крепость была утверждена «твердостью несказанной». С ее помощью шведы планировали подчинить Ижорскую землю и отрезать Русь от Балтики, взяв под свой контроль восточную торговлю с Европой.
Но следующей весной, в 1301 году, великий князь Владимирский Андрей Городецкий взял Ландскрону штурмом и разрушил ее. Как показали раскопки, это была большая и мощная крепость. В центре площадки возвышался искусственный холм, по периметру которого были воздвигнуты укрепления с восемью башнями. По своим размерам и устройству Ландскрона выделялась на фоне других крепостей крестоносцев того времени в Финляндии и в Восточной Прибалтике. Она занимала площадь около 5 га, была окружена тремя оборонительными линиями и, видимо, планировалась завоевателями, как важный военный и торговый центр на Востоке Балтики.
Несмотря на то, что крепость была разрушена сразу после штурма, на мысу сохранились насыпная площадка, окруженная тремя оборонительными рвами, показывающими планиграфию ее укреплений . Сохранилось также основание башни с колодцем, которое упоминается в шведской хронике Эрика как последний оплот осажденных. События, связанные с Ландскроной, не менее важная часть нашей истории, чем Невская битва, но в отличие от устья Ижоры, где имеются лишь отдельные элементы исторического ландшафта, здесь сохраняется основание уникального фортификационного сооружения.
Колонизация Приневья русским населением в XIV–XVI веках подтверждается на мысу керамическими и монетными находками, связанными с сельцом на Усть-Охте и русским торговым поселением Невское устье. Крепость Ниеншанц (русское название Канцы), основанная шведами в 1611 году на его месте и напоминавшая полевые укрепления, в 1656 году была разрушена русскими войсками. Вскоре после этого она была вновь отстроена по новому проекту (пять бастионнов в форме звезды), который восходит к проектам итальянских крепостей XVI века. Она строилась по старой голландской системе и уникальна по своему устройству для Восточной Балтики. Строительство ее значительно изменило конфигурацию и ландшафт мыса, и в настоящее время ее укрепления сохраняются в высоту до 4 м.
Ниеншанц, занимавший удобное географическое положение, контролировал выход из Невы в залив, а также переправу на магистральной дороге из Ингерманландии в Карелию. Крепость стала ядром города Ниена с населением 2 тыс. человек, основанного королем Густавом II Адольфом для ведения торговли с Россией.
В 1703 году, в начале Северной войны, Ниеншанц после недельной осады был взят войсками Петра Великого, что ознаменовало возвращение Россией выхода в Балтику. Переименованный в Шлотбург он стал резиденцией царя и лагерем русских войск до завершения строительства Петербургской крепости. В 1717 году по распоряжению царя внутри старой крепости разместили питомник культурных растений, получивший название Канецкий огород, где выращивали деревья и кустарники для городских садов, а также овощи, фрукты и ягоды.
Призыв к сохранению Ниеншанца, как главного «антиквитета» Петербурга – памятника победам Петра Великого, содержится в знаменитом «Описании Санкт-Петербурга» 1751 года А.И. Богданова – библиотекаря Императорской Академии наук6. Составленный в те же годы под руководством академии план города подтверждал хорошую сохранность этой крепости, по-прежнему возвышавшейся на мысу. Описание штурма Ниеншанца вошло во все издания о петровских победах в Северной войне того времени, включая знаменитую «Книгу Марсову или воинских дел» с гравированной картой штурма крепости.
Крепостные сооружения Ниеншанца, судя по планам Петербурга, сохранялись на мысу до начала XIX века, и их разрушение связано со строительством здесь в XIX веке Охтинской верфи. При этом оборонительный ров с южной стороны крепости продолжали использовать, оборудовав в нем ковш – гавань для малых судов, связанную с Невой.
Были обнаружены остатки рыболовных снастей с каменными грузилами и поплавками из коры, детали удочек, многочисленные фрагменты орнаментированных керамических сосудов, разнообразный каменный инвентарь: наконечники, тесла, ножи, другие орудия, а также янтарные украшения . В неолитический период, в условиях более мягкого климата, здесь произрастали хвойные леса с преобладанием ели и некоторой примесью широколиственных пород: липы, вяза, дуба, граба, клена, а также лещины и ольхи5.
Каменное сырье, типы каменных орудий, рыболовных ловушек, а также янтарные украшения свидетельствуют о связях обитателей охтинских стоянок с древним населением Северо-Запада Восточной Европы и Восточной Прибалтики. Сходные по типу промысловые поселения первобытной эпохи на берегах морских лагун, у устьев рек, впадавших в Литориновое море, изучены, кроме Охтинского мыса, в районе Сестрорецкого разлива, в Лужско-Нарвском междуречье.
Известны подобные скопления стоянок у побережья и в соседних странах Балтики: Литве (Швянтойе), Латвии (Сарнате), Финляндии (на р. Ийоки). Прибрежный лов с использованием заградительных ловушек известен также в Юго-Западной Балтике (Германия, Дания). Промысловые зоны древних людей, располагавшиеся у лагун и устьев рек, на морском побережье, характеризуют некую культурнохозяйственную общность в освоении морских ресурсов Балтики.
Находясь на стратегическом месте у входа в Неву (в 12 км от ее устья), Охтинский мыс становится удобным местом для устройства оборонительных сооружений.
Обнаруженные здесь остатки крепостей являются недвижимыми археологическими объектами (рис. 3). Древнейшее укрепление мыса – земляное городище, сооруженное здесь около XIII века, занимало его северную оконечность, отделенную с юга естественной ложбиной, рвом и валом. Располагаясь на главном водном пути из Северной Европы на Русь, укрепление, где не было постоянных жителей, вероятно, служило сторожевым пунктом, охранявшим рубежи Новгородской земли. К настоящему времени это единственный известный на побережье Невы памятник того времени. Зоны ижорского расселения зафиксированы за пределами долины реки, что связано с постоянной военной опасностью, исходившей с Балтики.
Основание шведской крепости Ландскроны на этом же месте связано с эпохой крестовых походов на Балтике, когда немецкие рыцарские ордена и Датское королевство завоевывают Восточную Прибалтику, а Швеция – Финляндию. В 1293 году, во время Третьего крестового похода, правитель Швеции Тергильс Кнутссон основывает Выборг в Карелии, а в 1300 году в Ижорской земле – Ландскрону. Летопись сообщала, что в ее строительстве участвовали мастера из Рима, посланные папой Римским, и крепость была утверждена «твердостью несказанной». С ее помощью шведы планировали подчинить Ижорскую землю и отрезать Русь от Балтики, взяв под свой контроль восточную торговлю с Европой.
Но следующей весной, в 1301 году, великий князь Владимирский Андрей Городецкий взял Ландскрону штурмом и разрушил ее. Как показали раскопки, это была большая и мощная крепость. В центре площадки возвышался искусственный холм, по периметру которого были воздвигнуты укрепления с восемью башнями. По своим размерам и устройству Ландскрона выделялась на фоне других крепостей крестоносцев того времени в Финляндии и в Восточной Прибалтике. Она занимала площадь около 5 га, была окружена тремя оборонительными линиями и, видимо, планировалась завоевателями, как важный военный и торговый центр на Востоке Балтики.
Несмотря на то, что крепость была разрушена сразу после штурма, на мысу сохранились насыпная площадка, окруженная тремя оборонительными рвами, показывающими планиграфию ее укреплений . Сохранилось также основание башни с колодцем, которое упоминается в шведской хронике Эрика как последний оплот осажденных. События, связанные с Ландскроной, не менее важная часть нашей истории, чем Невская битва, но в отличие от устья Ижоры, где имеются лишь отдельные элементы исторического ландшафта, здесь сохраняется основание уникального фортификационного сооружения.
Колонизация Приневья русским населением в XIV–XVI веках подтверждается на мысу керамическими и монетными находками, связанными с сельцом на Усть-Охте и русским торговым поселением Невское устье. Крепость Ниеншанц (русское название Канцы), основанная шведами в 1611 году на его месте и напоминавшая полевые укрепления, в 1656 году была разрушена русскими войсками. Вскоре после этого она была вновь отстроена по новому проекту (пять бастионнов в форме звезды), который восходит к проектам итальянских крепостей XVI века. Она строилась по старой голландской системе и уникальна по своему устройству для Восточной Балтики. Строительство ее значительно изменило конфигурацию и ландшафт мыса, и в настоящее время ее укрепления сохраняются в высоту до 4 м.
Ниеншанц, занимавший удобное географическое положение, контролировал выход из Невы в залив, а также переправу на магистральной дороге из Ингерманландии в Карелию. Крепость стала ядром города Ниена с населением 2 тыс. человек, основанного королем Густавом II Адольфом для ведения торговли с Россией.
В 1703 году, в начале Северной войны, Ниеншанц после недельной осады был взят войсками Петра Великого, что ознаменовало возвращение Россией выхода в Балтику. Переименованный в Шлотбург он стал резиденцией царя и лагерем русских войск до завершения строительства Петербургской крепости. В 1717 году по распоряжению царя внутри старой крепости разместили питомник культурных растений, получивший название Канецкий огород, где выращивали деревья и кустарники для городских садов, а также овощи, фрукты и ягоды.
Призыв к сохранению Ниеншанца, как главного «антиквитета» Петербурга – памятника победам Петра Великого, содержится в знаменитом «Описании Санкт-Петербурга» 1751 года А.И. Богданова – библиотекаря Императорской Академии наук6. Составленный в те же годы под руководством академии план города подтверждал хорошую сохранность этой крепости, по-прежнему возвышавшейся на мысу. Описание штурма Ниеншанца вошло во все издания о петровских победах в Северной войне того времени, включая знаменитую «Книгу Марсову или воинских дел» с гравированной картой штурма крепости.
Крепостные сооружения Ниеншанца, судя по планам Петербурга, сохранялись на мысу до начала XIX века, и их разрушение связано со строительством здесь в XIX веке Охтинской верфи. При этом оборонительный ров с южной стороны крепости продолжали использовать, оборудовав в нем ковш – гавань для малых судов, связанную с Невой.
